Завтра война - Страница 93

Незнакомка чуть приподняла козырек бейсболки стволом карабина и, немного подумав, заключила:

— Пожалуй, для рецидивиста ты выражаешься слишком кудряво.

— Для рецидивиста? — переспросил Эстерсон.

Он уставился на свой «Сигурд» — нет ли в его окошке сообщения о возможной ошибке переводчика? Или хотя бы пометки «перевод условен». Ничего подобного там не было. «Может быть, она приняла меня за кого-то другого?».

— Именно. Для рецидивиста, — невозмутимо подтвердила женщина. — Для убийцы и террориста, если точнее.

— А почему, собственно, я должен изъясняться как рецидивист? — Эстерсон так осмелел, что даже привстал на локте. — Может, объясните?

— Нечего тут объяснять. Ты должен быть похож на рецидивиста, потому что ты и есть рецидивист.

— Логика железная, — простонал Эстерсон.

— При чем тут логика?! — вспылила женщина и дуло карабина снова уставилось прямо в лоб инженеру. — И так все ясно! Ты думаешь, я тебя не узнала? Как бы не так! Ты — рецидивист Роланд Эстерсон!

— Я действительно Роланд Эстерсон, но я не…

— Рассказывай! Да мне тобой, сучья морда, все уши прожужжали! Мне, черт бы тебя побрал, работать не дают! Все эти вертолеты! Все эти командиры! Брутальные мачо в черных комбинезонах, с нашивками «DR»!

«DR означает «Дитерхази и Родригес», — сообразил Эстерсон. — Мачо были, конечно же, из корпоративной охраны».

— Да мне дырку в голове пробурили! Из-за тебя и твоего сообщника Станислава Песа! Так что нечего тут валяться, сдавай пушку и вставай на четыре! Быстро! А то знаю я вас таких хороших — небось специально время тянешь. Ждешь, когда дружок тебя хватится и вызволит…

— Пан Станислав Пес утонул, — сдавленным голосом сказал Эстерсон. — Так что вам волноваться нечего. Никто за мной не явится.

— Утонул?

— Утонул. Если быть совсем точным, его сожрал морской гад. Вместе с истребителем, на котором мы приземлились.

— Каким еще истребителем? — нахмурилась женщина.

— Я думал, вы знаете.

— Что еще я должна знать?

— Я думал, брутальные мачо вам сказали, что я угнал истребитель собственной конструкции и совершил вынужденную посадку там, на полуострове. Но произошла небольшая нестыковка.

Машина вместе с моим, как вы его назвали, сообщником оказалась в воде — там, в лагуне…

— Если бы знала, я бы сразу туда, на полуостров, этих DR-мудозвонов и направила. Сэкономила бы себе две рабочих недели.

— Извините, конечно, но я не от хорошей жизни истребитель угнал, — сказал Эстерсон. — Мне, между прочим, тоже жилось не сладко…

— Да полно врать-то! Все я про тебя знаю! И про то, как ты, дважды судимый пилот Эстерсон, захватил пассажирский корабль и обокрал его, мне, между прочим, рассказывали! И про то, как ты взял в заложники экипаж. И про то, сколько невинных жертв…

— Да кто вам наболтал всю эту чушь?! — возмутился конструктор. В запале перебранки он даже уселся на корточки и отвел указательным пальцем ствол карабина в сторону. — Во-первых, я никого не убивал. И не брал в заложники… Почти. Во-вторых, то был не пассажирский корабль, а транспортник. В-третьих, мы ничего не крали! Ничегошеньки! Мы просто спасались бегством! Это было бегство и больше ничего! Ни-че-го!

— Ну почему все преступники такие однообразные? — скептически скривилась женщина. — Всегда пытаются выставить себя бедными сиротками. Наивными жертвами обстоятельств.

Эстерсон понял, что амазонка с карабином не верит ему. Люди концерна «Дитерхази и Родригес» закомпостировали ей мозги на совесть.

— Короче, мне все это надоело. Тут и без тебя дел полно, — вдруг заключила женщина. — Так что делай, как я велю. Выброси пушку, руки за голову…

Скрипя всеми суставами, Эстерсон встал на колени и медленно, стараясь не делать резких движений, полез в нагрудный карман, где почивал его «ЗИГ-Зауэр».

Всхлипнула застежка-липучка. Спустя секунду он был разоружен.

— Так-то, лучше, — удовлетворенно сказала женщина, засовывая «ЗИГ-Зауэр» себе за пояс. — Вставай на ноги и пошли. Посидишь пока у меня в подвале, на станции. А там уже за тобой и из консульства прилетят.

— Как хоть вас зовут-то? — спросил Эстерсон, вышагивая по тропинке к домику, притаившемуся среди деревьев, которые инженер для себе окрестил «тополями».

— А какая тебе разница?

— Вообще-то никакой. Просто любопытно.

— Знаешь, у нас, у русских, есть такое присловье: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали».

— Что-то я не очень понял… К чему это, а? Вас Варварой зовут, что ли?

— К тому, что тебе не должно быть никакого дела до того, как меня зовут. Понятно? Мне с тобой детей не крестить. Сейчас свяжусь с консульством и — скатертью дорога! Надеюсь, вечером этого дня мы с тобой распрощаемся навеки.

— А вы не очень-то любезны, — пробормотал Эстерсон. Женщина не ответила. Она лишь ткнула его карабином между лопаток и принялась насвистывать какую-то мелодию, в которой Эстерсон не сразу узнал давешнее «Oj, moroz, moroz…».

Вот и сбылась мечта Эстерсона посетить научно-исследовательскую станцию на мысу.

Вблизи она вовсе не казалась заброшенной, хотя, конечно, выглядела неухоженной.

Бурьян оккупировал некогда нарядные клумбы, сорная трава исполосовала зеленью мощенные красной плиткой дорожки, а каменный забор, опрятно побеленный во времена процветания, посерел, оброс мхом, а кое-где и вовсе обвалился.

Разве что океан шумел здесь очень по-курортному.

Хлам и техномусор образовали пестрое подобие пирамиды Хеопса, южный скат которой оканчивался в аккурат у калитки.