Завтра война - Страница 146

146

Истребители обменялись ракетными залпами и открыли пушечный огонь на встречных курсах.

Есть! Две клонские машины взорвались! Третья отвернула с курса — явно поврежденная.

Но и один из наших истребителей развалился на кусочки от прямого попадания…

Пока «Горынычи» закладывали вираж, уцелевшие «Абзу», повернув влево, выпустили ракеты нам вслед.

Пуск был произведен издалека, почти с предельной дальности. Мне казалось, что этих ракет можно не бояться, и все-таки, рассыпая фейерверки ложных целей, мы резко изменили курс.

О «Балхе» мы на секунду позабыли. А зря — потому что вторая порция ракет тут же была выпущена с борта фрегата.

«Горынычи», развернувшись на сто восемьдесят градусов, в свою очередь обстреляли истребители противника. И хотя клонских «Абзу» теперь ожидала незавидная участь, свое черное дело они сделали: стая выпущенных ими ракет неуклонно приближалась к нам.

Наши «Дюрандали» оказались между молотом и наковальней. Мощные станции наведения клонского фрегата держали наши истребители мертвой хваткой. Никакие маневры уклонения не помогали. Тем более что «Дюрандаль» в сравнении с «Горынычем» был очень неуклюж, а сорвать захват радара наведения можно только исключительно энергичным маневрированием.

Единственный шанс уклониться от ракет в такой ситуации: повернуть прямо на них, сближаться лоб в лоб, а за несколько секунд до встречи, врубив маневровые дюзы на полную катушку, постараться разойтись с ними на острых курсовых углах.

Что мы и сделали. Но, выбирая из двух зол меньшее, нам пришлось волей-неволей подставиться под ракеты истребителей.

— Саша, два «банана» на семь часов! Саша!

— Я вижу!.. За собой следи!

— Ребята, у меня…

После этих слов связь с Колькой прервалась. На камерах заднего обзора я видел взрыв возле его машины. При этом Колькин «Дюрандаль», к счастью, не развалился, но сразу начал терять скорость и рыскать по курсу.

— Коля! Коля! Отзовись!.. Младший лейтенант Самохвальский! Ответьте! Это приказ!

Коля не отзывался. Поврежденный «Дюрандаль» с белым котенком на вертикальном оперении все сильнее уклонялся в сторону. Его силуэт вдруг отчетливо проявился на фоне Фелиции, которая сейчас оказалась по левую руку от нас. Что, конец?! Падает?!

— Закончились ловушки! Где тут кнопка на постановку топливной помехи?!

— Там же бумажка есть, Володя! «Топл. пом.» написано!

(«Дюрандали» поступали на флот так спешно, что техники не успели заменить стандартные испанские надписи на промышленные таблички с русским переводом — пришлось бумажки клеить.)

— Знаю, твою мать!!! У меня свет на приборке погас, не видно ни черта!!!

— Четвертая на правой подпанели слева, второй ряд сверху!

— Приготовься, Володя: я тебя своей топливной помехой прикро…

Это было последнее, что мне довелось сказать.

Первый «банан», проигнорировав все облака ложных целей, молнией метнулся ко мне и взорвался где-то под левым крылом. Истребитель вздрогнул и угрожающе затрясся.

Моя рука метнулась к рычагу катапультирования. Но, хоть я и рванул его на себя изо всех сил, долгожданного пинка под зад не последовало. Какой-то сбой в электрозапале?..

Потом были несколько мгновений шквального шипения в наушниках, а потом я обнаружил себя в открытом космосе.

Вы думаете, я катапультировался?

Как бы не так! Второй «банан», взорвавшись в аккурат между главными соплами, раскроил истребитель пополам вдоль кокпита. Бронеспинка кресла спасла меня от фугасной волны. Но спасти мой «Дюрандаль» уже не могло ничто в Галактике, потому что спасать было нечего.

Меня выбросило прочь из машины в окружении осколков бронеколпака и мелкого мусора.

Не успел я и глазом моргнуть, как стал пупом мироздания. Вокруг меня завращалось ВСЁ: звезды и спутники Фелиции, сама Фелиция и Львиный Зев, наши удаляющиеся флуггеры и различимая уже невооруженным глазом «Яуза», роение вспышек-звездочек вокруг далекого «Атур-Фарнбага» и «Кавказ», озаряемый выхлопом откатников главного калибра.

Я стал центром мироздания!

Да здравствует пушкиноцентрическая картина мира!

Гамлет некогда хвастал, что, замкнувшись в ореховой скорлупе, мог бы считать себя царем беспредельного пространства. Как оказалось, ореховая скорлупа для этого вовсе не обязательна. Впрочем, скафандр и есть своего рода скорлупа… Но Гамлет имел в виду не совсем то…

На третьем, кажется, кувырке через голову (а остановиться я, как легко догадаться, не мог: дайте мне точку опоры — и я!.. и я!.. а без точки опоры — да в вакууме, да в невесомости, а?) я обнаружил, что, сохранив тот импульс движения, который имел мой «Дюрандаль» в момент взрыва, продолжаю путешествовать по космосу. И с препорядочной скоростью!

И направляюсь я в аккурат в зазор между поврежденным «Удалым» и «Яузой», оставляя «Балх» по другую сторону от яхты. Это в общем-то хорошо: есть вероятность, что за мной вышлют челнок с «Удалого». Вероятность, конечно, крошечная. Ведь на фрегате творится черт знает что — меня скорее всего просто не заметят.

Если меня не заметят…

Если проворонят…

Я буду захвачен полем тяготения Фелиции (я вообще-то уже им захвачен) и, долго ли, коротко ли, за два часа или за двадцать, войду в плотные слои атмосферы, где и сгорю без остатка.

И никто не узнает, где могилка моя.

Что же, по крайней мере ответственности никакой. Пока сидишь в пилотском кресле, воплощаешь собой страшную разрушительную силу. Порою от одного движения твоего пальца зависит успех или неудача целого сражения. А наедине с Черным Небом, ты — частное лицо. Будь хоть генералом, хоть адмиралом, хоть Председателем Совета Обороны (кто у нас там, кстати, председатель? а, велика важность…).

146